УЛЬЯНОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД

 

Судья Тазетдинова З.А.

Дело № 22-837/2020

 

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

 

г. Ульяновск

13 мая 2020 года

 

Судебная коллегия по уголовным делам Ульяновского областного суда в составе:

председательствующего Максимова М.Н.,

судей Старостина Д.С. и Басырова Н.Н.,

с участием прокурора Чубаровой О.В.,

адвоката Захарова А.П.,

осужденного Унерке А.Н.,

при секретаре Хисматуллиной А.С.,

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционной жалобе осужденного Унерке А.Н. на приговор Засвияжского районного суда г. Ульяновска от 10 февраля 2020 года, которым

 

УНЕРКЕ Андрей Николаевич,

1)                                                                                                                                    ***

 

осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 10 лет.

 

На основании ст. 70 УК РФ, п. «б» ч. 1 ст. 71 УК РФ к назначенному наказанию частично присоединена неотбытая часть наказания по приговору Железнодорожного районного суда г. Ульяновска от 19 октября 2017 года и окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок 10 лет 1 месяц с отбыванием в исправительной колонии особого режима.

 

Приговором постановлено:

- срок отбывания наказания Унерке А.Н. исчислять со дня вступления приговора в законную силу;

- зачесть в срок отбывания наказания  время содержания под стражей с 11 июля 2019 года до вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день отбывания наказания в исправительной колонии особого режима в соответствии с требованиями п. «а» ч. 3.1 и ч. 3.2 ст. 72 УК РФ;

- меру пресечения в виде заключения под стражу оставить без изменения до вступления приговора в законную силу;

- взыскать с Унерке А.Н. в пользу потерпевшей К*** О.П. компенсацию моральнго вреда 1000000 рублей;

- взыскать с Унерке А.Н. в доход федерального бюджета процессуальные издержки в размере 3525 рублей,  затраченные на оплату труда адвоката.

 

В приговоре решены вопросы, связанные с вещественными доказательствами.

 

Апелляционное представление государственным обвинителем отозвано в соответствии с ч. 3 ст. 389.8 УПК РФ до начала судебного заседания суда апелляционной инстанции.

 

Заслушав доклад судьи Старостина Д.С., изложившего содержание обжалуемого приговора, существо апелляционной жалобы, выступления участников процесса, судебная коллегия

 

УСТАНОВИЛА:

 

Унерке А.Н. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего. 

 

Преступление совершено в период с 19 часов 00 минут 10 июля 2019 года до 5 часов 00 минут 11 июля 2019 года в г. Ульяновске при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

 

В апелляционной жалобе осужденный Унерке А.Н. считает приговор суда незаконным и необоснованным, поскольку был существенно нарушен уголовно-процессуальный закон, суд формально подошел к исследованию и оценке доказательств, сделав несоответствующие фактическим обстоятельствам дела выводы о совершении им вышеуказанного преступления.

Мотивирует тем, что судом незаконно отказано в удовлетворении ходатайства, заявленного им и его защитником на стадии ознакомления с материалами уголовного дела, о назначении по делу предварительного слушания, в ходе которого они намерены были заявить ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору, о недопустимости доказательств, о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей.

Обращает внимание, что постановление о назначении судебного заседания от 23 декабря 2019 года было вынесено без судебного заседания, тогда как в постановлении решен вопрос о мере пресечения, то есть было нарушено право обвиняемого путем личного участия изложить суду свою позицию относительно избрания меры пресечения в стадии судебного разбирательства, а это говорит о нарушении его права на защиту и справедливое судебное разбирательство, о восстанволении которого не свидетельствует последующее рассмотрение судом вопроса о продлении меры пресечения непосредственно в ходе судебного разбирательства по существу уголовного дела.

Выражает несогласие с выводами суда о немотивированности и необоснованности ходатайства о назначении предварительного слушания, указывая на то, что, заявляя такое ходатайство непосредственно после ознакомления с материалами уголовного дела, сторона защиты сослалась на п. 3 ч. 5 ст. 217 УПК РФ. При этом уголовно-процессуальный закон не требует детального указания в ходатайстве на основания и мотивы необходимости назначения предварительного слушания.

Более того, защитник в своем заявлении, приложенном к протоколу ознакомления с материалами уголовного дела, изложил их согласованную позицию, указав основания для признания доказательств недопустимыми, привел доводы о фальсификации доказательств, наличии оснований для возвращения уголовного дела прокурору, поскольку фактически неразрешенными остались ходатайства стороны защиты, ранее удовлетворенные следователем, о назначении физико-химической судебной экспертизы.

Суд в данном случае не выполнил требований закона об обязательной проверке отсутствия оснований для назначения предварительного слушания, тогда как такие основания имелись.

Так, обвинительное заключение не соответствует требованиям п. 5 ч. 1 ст. 220 УПК РФ, в нем не указаны доказательства, на которые ссылается сторона защиты,  в нарушение требований ч. 4 ст. 220 УПК РФ в списке лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, не указаны эксперты.

Эти нарушения исключали право суда вызвать в суд всех заявленных стороной защиты лиц и постановить приговор на основании имеющегося обвинительного заключения, поэтому уголовное дело подлежало возвращению прокурору.

Незаконно судом оставлено без рассмотрения заявление защитника о восстановлении процессуального срока для заявления ходатайства о назначении предварительного слушания по уголовному делу.

С таким заявлением защитник обратился в суд первой инстанции до начала судебного разбирательства, поскольку копия обвинительного заключения была вручена защитнику лишь 23 декабря 2019 года, в нарушение же ч. 1 ст. 222 УПК РФ защитник прокурором не был уведомлен о направлении уголовного дела в суд, ему не было разъяснено право заявлять ходатайство о назначении предварительного слушания.

В данном случае нарушено право на доступ к правосудию, суд также необоснованно возвратил апелляционную жалобу защитника на постановление о назначении судебного заседания без проведения предварительного слушания, тогда как такое постановление подлежало самостоятельному обжалованию и рассмотрению судом апелляционной инстанции до вынесения итогового решения по уголовному делу. Суд первой инстанции не уполномочен принимать решение о возвращении апелляционных жалоб, суждение об этом мог дать лишь суд апелляционной инстанции. Кроме этого, защитник указывал, что обвиняемый желает рассмотреть дело судом с участием присяжных заседателей, то есть в данном случае обжаловалось решение, связанное с определением состава суда.

Действия суда первой инстанции в данном случае, как полагает автор апелляционной жалобы, были направлены на воспрепятствование рассмотрению уголовного дела судом с участием присяжных заседателей.

Кроме этого, суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защитника о возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.

Так. при ознакомлении с материалами уголовного дела было сделано заявление о возможной фальсификации доказательства – шприца, обнаруженного в ходе осмотра места происшествия и трупа, возможной его подмены перед представлением в экспертное учреждение, было выражено сомнение в объективности следователя Ш*** Р.Н. при отказе в удовлетворении ходатайства защиты о проведении дактилоскопической экспертизы в отношении этого же шприца, отказе следователя признать шприц вещественным доказательством, а это являлось основанием для отвода следователя.

Следователь о заявленном ему отводе не сообщил руководителю следственного органа, отвод рассмотрен не был, тем не менее, следователь Ш*** Р.Н. продолжил производство по уголовному делу, составив обвинительное заключение.

Неразрешенный отвод следователю исключал возможность принятия судебного решения на основе имеющегося в уголовном деле обвинительного заключения.

Заявление о фальсификации доказательств, следователь также не зарегистрировал как сообщение о преступлении и не выделил материалы уголовного дела для проведения доследственной проверки.

Суд первой инстанции необоснованно отказал в удовлетворении ходатайств защитника об исключении из числа допустимых ряда доказательств.

Так, протокол осмотра места происшествия от 11 июля 2019 года (квартиры по адресу: г. Ульяновск, ул. ***, д. ***, кв. ***) является недопустимым доказательством, поскольку осмотр жилища был проведен без согласия проживающего в этом жилище лица (осужденного Унерке А.Н.).

Заявление У*** Л.А. (мать осужденного), проживающей по другому адресу, об отсутствии возражений против осмотра жилища, было адресовано руководителю следственного органа, не проводившему указанное следственное действие, оформлено это заявление было под воздействием сотрудников правоохранительных органов уже после производства осмотра жилища. Участие в осмотре жилища собственника квартиры У*** Н.П. (отца осужденного) не говорит о легитимности данного следственного действия, поскольку У*** Л.А. и У*** Н.П. (родители осужденного) не проживают в этой квартире, ключей у них не имелось, а судебного решения в порядке ст. 165 УПК РФ относительно законности осмотра жилища не выносилось, дверь в квартиру была взломана сотрудниками МЧС.

Заключение судебной медицинской экспертизы № 2334 от 15 августа 2019 года, данное экспертом Ю*** Н.В., не является допустимым доказательством, поскольку по своей сути в данном случае была проведена комплексная экспертиза (привлечены были к ее проведению эксперты разных специальностей).

Производство этой экспертизы по трупу К*** С.П. от 11 июля 2019 года следователем было поручено специалистам УОБСМЭ. При этом конкретного сотрудника, обязанного произвести судебную экспертизу или предупредить экспертов об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, следователь не указал.

Из содержания заключения эксперта автор апелляционной жалобы усматривает нарушения требований  ст. 199 УПК РФ, мотивируя тем, что поручение руководителя экспертного учреждения о производстве судебной экспертизы экспертам Ю*** Н.В., П*** Н.Б., М*** А.И., А*** Т.В., А*** A.A. отсутствует. Во вводной части заключения эксперта указано, что эксперт Ю*** Н.В. произвела экспертизу на основании только одного постановления следователя.

В нарушение требований ст. 201 УПК РФ, ст. 25 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» в заключении эксперта не отражено предупреждение каждого из экспертов об ответственности за дачу заведомо ложного заключения, о чем была предупреждена лишь эксперт Ю*** Н.В.

Нарушен и порядок производства судебной экспертизы, урегулированный Приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 12 мая 2010 г. № 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях РФ».

Эксперту не предоставлялась копия протокола осмотра места происшествия и трупа, в ходе которого также был обнаружен шприц с веществом бурого цвета, а это могло негативно сказаться на внимательности эксперта, осматривающего труп К*** С.П. на предмет наличия следов инъекций.

Более того, как первоначальная судебно-медицинская экспертиза по трупу К*** С.П., так и последующие дополнительная и комиссионная судебно-медицинские экспертизы по трупу потерпевшего были назначены с нарушением следователем требований ст. 198 УПК РФ.

Так, обвиняемый Унерке А.Н. и его защитник были ознакомлены с постановлением о назначении первоначальной судебной-медицинской экспертизы только 16 августа 2019 года, то есть после окончания ее производства, несмотря на то, что Унерке А.Н. с 11 июля 2019 года уже содержался под стражей.

В ходе ознакомления 16 августа 2019 года с постановлением о назначении судебной экспертизы стороной защиты были заявлены дополнительные вопросы эксперту, следователь удовлетворил такое ходатайство, но ответить на данные вопросы в рамках назначенной экспертизы не представилось возможным в связи с ее фактическим завершением. Поэтому следователем была назначена дополнительная судебно-медицинская экспертиза по этим вопросам, для производства которой эксперту было предоставлено только постановление о назначении судебной экспертизы, труп же К*** С.П. не исследовался в связи с захоронением.

Эксперт Ю*** Н.В., проводившая дополнительную экспертизу, в нарушение закона по собственной инициативе использовала предыдущее заключение эксперта № 2334 от 15 августа 2019 года.

Обвиняемый Унерке А.Н. и защитник были ознакомлены с постановлением о назначении дополнительной судебной экспертизы лишь 22 августа 2019 года, то есть в день окончания производства экспертизы.

Аналогичные нарушения были допущены следователем при назначении комиссионной судебно-медицинской экспертизы, с постановление о назначении экспертизы обвиняемый и защитник были ознакомлены уже после окончания производства экспертизы, заявили о наличии дополнительных вопросах эксперту, в чем им было отказано.

Обращает внимание на правовую позицию Конституционного Суда РФ, согласно которой следователь обязан ознакомить обвиняемого и защитника с постановлением о назначении экспертизы до начала ее производства, обеспечивая тем самым реализацию принципа состязательности и равноправия сторон, иное же означает нарушение права на защиту.

Вместе с тем, несмотря на многочисленные нарушения, допущенные как при назначении экспертиз, так и в ходе их производства, суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защитника о признании заключений судебно-медицинских экспертиз недопустимыми доказательствами, ограничившись формальной мотивировкой, что нарушений действующего законодательства РФ при назначении экспертиз и их производстве не установлено.

Также безосновательно судом отказано в вызове и допросе эксперта Ю*** Н.В.

Сторона обвинения ссылалась на заключение эксперта № 0094 от 4 сентября 2019 года в отношении шприца, изъятого с места происшествия. При этом сторона защиты в ходе судебного следствия заявила о возможной подмене указанного шприца перед представлением его в экспертное учреждение.

Анализируя содержание протокола указанного следственного действия, заключение эксперта № 0094 от 4 сентября 2019 года, автор апелляционной жалобы приходит к выводу о ненадлежащей упаковке шприца, в котором на момент осмотра имелись следы бурого цвета, но на момент производства экспертизы в шприце отсутствовало содержимое, подписи всех участников осмотра на упаковке шприца отсутствовали, имелась лишь подпись Ш*** Р.Н., выполнявшего роль фотографа, который не являлся следователем, то есть допущены существенные нарушения УПК РФ.

Согласно протоколу осмотра предметов от 17 сентября 2019 года, изъятый шприц после производства экспертизы был осмотрен следователем Ш*** Р.Н. В ходе осмотра установлено, что первоначальной упаковкой шприца является бумажный конверт, на котором имеются пояснительные надписи и подпись следователя Ш*** Р.Н. При вскрытии упаковки в ней был обнаружен шприц. О наличии каких-либо следов вещества бурого цвета, похожих на кровь, имевшихся на шприце, в протоколе не указано. Из фотографий упаковки видно, что первоначальная упаковка шприца опечатана не печатью следователя, а имеет оттиски печати «Почты России».

Таким образом, в протоколе осмотра места происшествия и трупа, в протоколе осмотра предметов и заключении эксперта, имеются существенные противоречия в описании шприца, что влечет признание недопустимость доказательств, учитывая. что эти противоречия неустранимы.

Нелогичным автор апелляционной жалобы считает отказ следователя в удовлетворении ходатайства защитника о назначении дактилоскопической судебной экспертизы по изъятому шприцу, а также бездействие следователя, не признавшего  шприц вещественным доказательством.

Несмотря на это, суд отказал в удовлетворении ходатайства стороны защиты о признании доказательств недопустимыми, сослашись лишь на показания следователя Ш*** Р.Н., в которых он отрицал подмену шприца и его первоначальной упаковки, хотя он не смог ответить на вопрос, почему из шприца пропали следы вещества бурого цвета после осмотра места происшествия, не смог объяснить противоречия в описании первоначальной и последующей упаковки шприца, а это говорит о недостоверности его показаний.

Не соглашается с выводами суда о допустимости как доказательств протоколов устного заявления о преступлении и явки с повинной от 11 июля 2019 года, его первоначальных признательных показаний, в связи с тем, что они были получены в результате применения к нему оперативными сотрудниками полиции недозволенных методов дознания, пыток, в том числе с применением электрического тока.

Суд неправомерно оценил такие его доводы как стремление опорочить доказательства с целью избежать уголовной ответственности за содеянное.

Автор апелляционной жалобы, не соглашаясь с такими выводами суда, приводит подробный анализ исследованных доказательств, делает вывод о недостоверности показаний оперативных сотрудников полиции, отрицавших совершение ими незаконных действий в отношении него, обращая внимание, что допрошеные свидетели защиты С*** Р.В., Ч*** А.В., С*** М.З., которые работали с ним в день его задержания, а также его работодатель К*** А.Г., утверждали о том, что телесные повреждения до задержания у него отсутствовали. При этом объективно установлено, что телесные повреждения у него уже имелись на момент первого процессуального действия, проводившегося следователем, что подтверждает факт применения пыток в период с момента его задержания по месту работы и до момента доставления к следователю.

Суд первой инстанции в приговоре расценил показания С*** Р.В., Ч*** А.В., С*** М.З. и К*** А.Г. как недостоверные, не учел при этом, что данные свидетели знали его непродолжительное время, а это, напротив, говорит об объективности их показаний.

Имеются достаточные данные полагать о недостоверности показаний сотрудников полиции, поскольку они являются сослуживцами, заинтересованными в исходе дела лицами, в ином же случае для них может наступить уголовная ответственность.

Анализируя показания оперативных сотрудников полиции, Унерке А.Н. указывает, что эти показания свидетельствуют о том, что пытки применены были к нему непосредственно перед первоначальными следственными действиями, согласно же выводам судебно-медицинской экспертизы № 3494 от 31 октября 2019 года ссадины в ::одбородочной и скуловой области, обнаруженные у Унерке А.Н., могли образоваться при обстоятельствах, указанных им в ходе предварительного следствия.

Обращает внимание на показания эксперта М*** А.А., допрошенного судом, о том, что ссадины, обнаруженные на лице Унерке А.Н. в ходе освидетельствования 11 июля 2019 года, имели западающее дно и были причинены в срок менее одних суток. Этой же причиной он объяснил проявившиеся впоследствии гематомы на лице, описанные после доставления в следственный изолятор. Данное обстоятельство исключает возможность образования у него телесных повреждений в ходе драки с К*** С.П. вечером и ночью 10 июля 2019 года. М*** А.А. также не исключил наличия факта воздействия электрическим током.

На видеозаписи устного заявления о преступлении от 11 июля 2019 года наблюдается гиперимированный цвет лица Унерке А.Н., что также свидетельствует о применении к нему пыток.

Обращает внимание, что протоколы его допросов от 11 и 12 июля 2019 года содержат сведения об отказе дать показания в соответствии со ст. 51 Конституции РФ, но, несмотря на это, далее следуют наводящие вопросы следователя и ответы на них, а это говорит о нарушении права на защиту.

Кроме этого, допрос от 11 июля 2019 года в качестве подозреваемого был проведен в ночное время, что противоречит требованиям ч. 3 ст. 164 УПК РФ, следователь Ш*** Р.Н. при этом в судебном заседании не привел конкретных исключительных обстоятельств, не терпящих отлагательства такого допроса.

Унерке А.Н. указывает, что его доводы о применении пыток не были опровержены материалами доследственной проверки по данному факту. Сообщение о преступлении было зарегистрировано спустя два месяца после его показаний о пытках, решение об отказе в возбуждении уголовного дела основано лишь на объяснениях оперативных сотрудников полиции, исключительно аналогичные показания содержат протоколы допросов этих лиц, копируя друг друга, в связи с чем автор апелляционной жалобы делает вывод, что следователем эти лица не опрашивались.

Вопреки имеющемуся рапорту, следователь не приезжал к нему в следственный изолятор, а он не отказывался от дачи показаний по факту пыток. В удовлетворении ходатайства о проверке данного факта судом было отказано. Материалы доследственной проверки не содержат протоколов допросов в качестве свидетелей его коллег, заключения судебно-медицинской экспертизы о наличии у него телесных повреждений.

Тот факт, что постановление об отказе в возбуждении уголовного дела не обжаловалось, не может говорить о недостоверности его показаний, поскольку обжалование указанного постановления не является его обязанностью.

Обращает внимание, что защитник Захаров А.П. уже в июле 2019 года, узнав от него о факте пыток, стал активно инициировать проведение проверки по данному факту и собирать доказательства, обжаловать действия следователя, заявлять соответствующие ходатайства.

Он (Унерке А.Н.) обращался с ходатайством о проведении допроса с использованием полиграфа, что также говорит о достоверности его показаний о применении к нему пыток и невиновности в инкриминированном преступлении.

Анализируя содержание заключения судебно-медицинской экспертизы № 263 от 23 сентября 2019 года, указывает на противоречивость выводов экспертов о причине смерти потерпевшего, как на основание для назначения повторной судебной экспертизы, тогда как суд отказал в этом ходатайстве.

Экспертами был установлен факт употребления потерпевшим алкоголя, интоксикации, но одновременно эксперты сделали преждевременный вывод о том, что предположение о возможности наступления смерти в результате отравления наркотическими средствами не нашло своего подтверждения.

Вместе с тем экспертам не были представлены все необходимые материалы уголовного дела, которые могли существенно повлиять на их выводы, не учтены показания автора апелляционной жалобы о том, что инъекция К*** С.П. осуществлялась инсулиновым шприцом, похожим на обнаруженный при осмотре трупа.

Кроме этого, в образцах мочи от трупа К*** С.П. обнаружены следы компонентов наркотических средств, что, как следует из показаний свидетеля П*** И.Е., являющегося судебно-медицинским экспертом, подтверждает факт употребления К*** С.П. героина незадолго до смерти. Наркотическая интоксикация организма в любом случае является отравлением, а в сочетании с алкоголем, усиливающим вредные последствия от употребления героина, может повлечь потерю сознания, кому или смерть.

Результаты этого исследования не представлялись комиссии экспертов, что влечет сомнение в обоснованности в их выводах о возможности или невозможности наступления смерти К*** С.П. от отравления наркотическим средством в совокупности с алкогольной интоксикацией.

Исключая возможность причинения телесных повреждений в области головы К*** С.П. в ходе реанимационных мероприятий, комиссия экспертов исходила из внутренних убеждений относительно требований к реанимационным мероприятиям, проводимым при отравлении наркотическими средствами, не учитывала, что Унерке А.Н. не является медиком.

Кроме этого, комиссия экспертов исключила возможность причинения телесных повреждений в области грудной клетки и лица К*** С.П. в результате реанимационных мероприятий, поскольку из показаний Унерке А.Н. следует, что при перемещении тела К*** С.П. из квартиры к соседнему дому уже развилось трупное окоченение, то есть ко времени осуществления Унерке А.Н. реанимационных действий потерпевший был мертв, тогда как он не давал конкретных показаний о времени проявления трупного окоченения, а 22 октября 2019 года в ходе дополнительного допроса указал, что тело потерпевшего выносил спустя два часа после окончания реанимационных мероприятий и лишь тогда заметил трупное окоченение.

Комиссия экспертов не исключила возможности причинения части повреждений в области лица и грудной клетки К*** С.П. при обстоятельствах, указанных в протоколах устного заявления о преступлении и явки с повинной, но данный вывод также является предположением и не может являться доказательством его виновности.

Так, экспертами не указано какая часть повреждений могла образоваться, а какая не могла образоваться при обстоятельствах, указанных в устном заявлении о преступлении и явке с повинной, количество нанесенных ударов, отраженное в указанных протоколах, не соответствует количеству возможных травмирующих воздействий, установленных комиссией экспертов.

Полагает, что в соответствии с ч. 5 ст. 199 УПК РФ комиссии должна была принять решение о возвращении без исполнения постановления о назначении экспертизы, поскольку представленных материалов было недостаточно для производства судебной экспертизы.

Не была проверена и версия о возможности получения части травм К*** С.П. при падении с высоты собственного роста.

Кроме того, 11 июля 2019 года в салоне автомобиля на окраине с. *** были обнаружены трупы Ш*** A.B. и П*** А.П., смерть которых наступила от употребления наркотических средств, которыми их снабдил именно потерпевший.

Исходя из заключений экспертиз трупов Ш*** A.B. и П*** А.П. следует вывод о том, что при исследовании трупа К*** С.П. также были обнаружены аналогичные признаки отравления, в шприце, обнаруженном на месте смерти Ш*** A.B. и П*** А.П., имелись компоненты наркотических средств, аналогичные тем, которые обнаружены были в моче от трупа К*** С.П.

При этом по факту смерти Ш*** A.B. и П*** А.П. было отказано в возбуждении уголовного дела.

Учитывая вышеизложенное, сторона защиты ходатайствовала перед судом первой инстанции о назначении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовного дела, в чем судом было необоснованно отказано, как и в вызове экспертов.

При таких обстоятельствах вывод суда о невозможности наступления смерти потерпевшего от отравления наркотическими средствами основан на предположениях.

Автор апелляционной жалобы, оспаривая свою виновность, одновременно приводит доводы, что нелогичным является указание о времени совершения преступления с 19 часов 10 июля 2019 года по 5 часов 11 июля 2019 года, поскольку в ходе судебного следствия установлено, что, исходя из детализации абонентского номера К*** С.П., последнее соединение имело место 10 июля 2019 года в 22 часа 16 минут 53 секунды (продолжительность 18 минут), был осуществлен телефонный разговор со свидетелем Р*** К.А., которая данный факт подтвердила в судебном заседании. При этом К*** С.П. не сообщал ей о каких-либо конфликтах. Реанимационные же мероприятия в отношении потерпевшего он проводил с 2-3 часов 11 июля 2019 года.

Не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и выводы суда о том, что он нанес руками и ногами со значительной силой не менее двадцати ударов по различным частям тела К*** С.П., в том числе в область головы, шеи, грудной клетки, живота, туловища и конечностей. О нанесении ударов со значительной силой указывается только в тексте обвинения, но сведений об этом какие-либо доказательства не содержат.

Количество травмирующих воздействий, о которых он указывал на первоначальном этапе расследования уголовного дела, противоречит количеству травмирующих воздействий, определенных в ходе комиссионной судебно-медицинской экспертизы.

Каких-либо доказательств нанесения ударов в область шеи, живота, туловища и конечностей потерпевшего, сторона обвинения в судебном заседании не представила.

Из заключения ситуационной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, следует, что повреждения в области левого тазобедренного сустава, спины и левой ягодицы К*** С.П. могли образоваться посмертно, в результате волочения трупа, в связи с чем они подлежали исключению из обвинительного приговора.

При таких обстоятельствах все выводы приговора о его виновности в смерти потерпевшего основаны исключительно на предположениях, судом нарушен принцип презумпции невиновности.

Подвергая сомнению выводы судебной-медицинской комиссионной экспертизы, указывает, что реанимационные действия проводились им в отношении еще не умершего потерпевшего, поскольку на лице потерпевшего после таких действий проявились кровоподтеки, которые не могли возникнуть после его смерти.

В данном случае его действия не могут квалифицироваться как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

Фактические обстоятельства получения потерпевшим кровоподтека на внутренней поверхности левого бедра в нижней трети, кровоизлияния в головном и спинном мозге, кровоизлияния в жировую клетчатку и связки в области ворот печени, разрыва печени по делу установлены не были.

Не была судом дана оценка доводам о наличии у автора апелляционной жалобы заболевания «***», в связи с чем при ударных воздействиях, руки повреждаются и кровоточат. Тем не менее, каких-либо повреждений у него на кистях обнаружено не было, как не было обнаружено повреждений на кистях рук потерпевшего, а это говорит об отсутствии факта драки между ними.

Не было обнаружено следов крови также и на их одежде, следы же крови К*** С.П. в квартире образовались при замывании его крови от тряпки, которой он (Унерке А.Н.) размахивал.

Суду следовало признать его действия по оказанию первой медицинской помощи потерпевшему как смягчающее наказание обстоятельство.

Считает, что исковые требования потерпевшей К*** О.П. о взыскании компенсации морального вреда удовлетворены незаконно, учитывая, что заявление не соответствует требованиям, предъявляемым к исковым заявлениям, адресовано было следователю, а не суду. Кроме того, потерпевшая в ходе судебного заседания уточнила, что она представляет интересы отца и матери К*** С.П., однако каких-либо доверенностей суду представлено не было.

В связи с этим просит отменить приговор суда, передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции иным составом со стадии предварительного слушания.

 

В судебном заседании суда апелляционной инстанции:

- осужденный Унерке А.Н. и адвокат Захаров А.П. поддержали доводы апелляционной жалобы, просили об отмене приговора;

- прокурор Чубарова О.В. возражала против доводов апелляционной жалобы, обосновав их несостоятельность, просила приговор суда оставить без изменения.

 

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, заслушав выступления участников процесса, судебная коллегия считает, что приговор суда является законным, обоснованным и справедливым.

 

Выводы суда первой инстанции о виновности Унерке А.Н. в совершении вышеуказанного преступления соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на достаточной совокупности всесторонне исследованных в ходе судебного разбирательства доказательств, которым суд в соответствии со ст. 88 УПК РФ дал в приговоре надлежащую оценку.

 

Объективный анализ исследованных судом доказательств, в том числе показаний осужденного и свидетелей, а также результатов следственных действий, выводов заключений судебных экспертиз и других доказательств, подробно изложенных в приговоре, дал суду основания сделать верные выводы о виновности Унерке А.Н. в совершении умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего К*** С.П.

 

Взятые в основу приговора доказательства, на основании которых суд сделал обоснованные выводы о виновности осужденного, получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, согласуются между собой, поэтому обоснованно признаны допустимыми и достоверными.

 

Вопреки утверждениям апелляционной жалобы, доводы стороны защиты и осужденного Унерке А.Н. о его невиновности в инкриминированном преступлении всесторонне проверены судом и не нашли своего объективного подтверждения.

 

Судебная коллегия, соглашаясь с выводами суда первой инстанции, не находит оснований для признания протоколов устного заявления о преступлении, явки Унерке А.Н. с повинной, а также его первоначальных показаний в качестве подозреваемого и обвиняемого, недопустимыми доказательствами.

 

Так, до принятия устного заявления о преступлении и явки с повинной Унерке А.Н. разъяснялось право не свидетельствовать против самого себя, пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органа предварительного расследования в порядке, установленном главой 16 УПК РФ, и была обеспечена возможность осуществления таких прав.

 

Показания при допросах Унерке А.Н. были даны после разъяснения ему его процессуальных прав в присутствии защитника, то есть в обстановке, в которой исключалась какая-либо возможность незаконного воздействия на него со стороны следователя либо оперативных сотрудников. Правильность зафиксированных в протоколе показаний удостоверена подписями участвующих лиц, в том числе самого Унерке А.Н. и его защитника.

 

Как следует их протокола устного заявления о преступлении от 11 июля 2019 года, Унерке А.Н. заявил о том, что 10 июля 2019 года в вечернее время у себя в квартире он совместно с К*** С.П. употреблял спиртное и героин, между ними возник конфликт, в ходе которого они наносили друг другу удары ногами и руками, при этом потерпевшему он нанес по лицу 4-5 ударов руками, один удар ногой. Имеющиеся у него (Унерке А.Н.) телесные повреждения получены именно в этой драке, сотрудники правоохранительных органов их не причиняли. После конфликта они с К*** С.П. помирились и уснули. Впоследствии, около трех-четырех часов следующего утра Унерке А.Н. обнаружил К*** С.П. лежащим на полу в кухне, недалеко от него находился шприц. Предполагая, что К*** С.П. употребил оставшийся героин и умер, стал пытаться оказать К*** С.П. первую помощь, которая положительных результатов не дала. Пульс у К*** С.П. не прощупывался, а сердце не билось. Через определенный промежуток времени он путем волочения переместил К*** С.П. вместе с его вещами к соседнему дому. После этого вернулся в свою квартиру, замыл следы крови, в 6 часов 30 минут уехал на работу. Указал, что причиненные им телесные повреждения не могли повлечь смерть потерпевшего, а также о том, что давления сотрудники правоохранительных органов на него не оказывали.

 

Видеозапись  протокола  устного заявления  о преступлении от 11 июля 2019  года также подтверждает, что Унерке  А.Н. добровольно сделал заявление о преступлении, утверждая, что имеющиеся у него телесные повреждения получил в ходе конфликта с К*** С.П.

 

Протокол явки с повинной Унерке А.Н. содержит в целом аналогичные сведения о совершенном преступлении, в ней Унерке А.Н. дополнил, что в ходе драки К*** С.П. он нанес удар ногой в грудь и по лицу 4-5 ударов. Впоследствии, реанимируя К*** С.П., он делал последнему искусственное дыхание, резко  сдавливал грудь руками, наносил пощечины, но К*** С.П. не приходил в сознание, признаки жизни отсутствовали.

 

Эти же обстоятельства Унерке А.Н. подтвердил в ходе его допросов в качестве подозреваемого 11 июля 2019 года и обвиняемого 12 июля 2019 года, обращая внимание, что не желал потерпевшему смерти, обратив внимание при допросе в качестве обвиняемого, что телесные повреждения в области груди потерпевшего могли быть причинены в ходе проведения им реанимационных действий. 

 

Судебная коллегия не находит оснований для признания протокола допроса Унерке А.Н. в качестве подозреваемого недопустимым доказательством, соглашаясь с мотивированными выводами суда первой инстанции о том, что в соответствии с ч. 3 ст. 164 УПК РФ допускается производство следственного действия в ночное время (в данном случае допрос проведен с 22 часов до 22 часов 22 минут), исключительность допроса была вызвана необходимостью незамедлительного выяснения обстоятельств совершенного преступления. При этом Унерке А.Н. и участвующий защитник не возражали против проведения указанного следственного действия в ночное время,

 

Согласно выводам заключения судебно-медицинской экспертизы № 2334 от 15 августа 2019 года, заключения дополнительной судебно-медицинской экспертизы № 106 от 22 августа 2019 года, заключения судебно-медицинской комиссионной экспертизы по материалам дела № 263 от 23 сентября 2019 года, причиной смерти К*** С.П. явилась  тупая сочетанная травма головы, шейного отдела спинного мозга, груди и живота, проявившаяся множественными кровоподтеками, ссадинами и кровоизлияниями в мягкие ткани головы и грудной клетки, кровоизлияниями под твердой и под мягкой мозговыми оболочками головного мозга, кровоизлияниями в корковом веществе головного мозга, кровоизлиянием над твердой мозговой оболочкой шейного отдела спинного мозга, переломом тела грудины, множественными двусторонними  переломами ребер, кровоизлияниями  в перикард и в жировую клетчатку и связки в области ворот печени, разрывом печени, сопровождавшаяся внутрибрюшным кровотечением, осложнившаяся развитием травматического шока, отека легких, головного и спинного мозга, квалифицирующаяся как причинение тяжкого вреда здоровью по признаку опасности для жизни.

Повреждения, входящие в комплекс тупой сочетанной травмы головы, шейного отдела спинного мозга, груди и живота, кровоподтек на внутренней поверхности левого бедра в нижней трети образовались прижизненно, незадолго до наступления смерти К*** С.П. и могли быть причинены в течение промежутка времени, исчисляемого секундами-минутами-десятками минут между собой.

Полученные  результаты  судебно-химического  исследования крови и мочи  свидетельствуют о том, что  потерпевший К***  С.П. перед смертью  принимал алкоголь. 

Согласно результатам  проведенного судебно-химического исследования крови, потерпевший К*** С.П. непосредственно перед смертью не принимал такие наркотические средства как морфин, кодеин, дионин, героин, дезоморфин, промедол.

По результатам проведенного судебно-химического исследования крови, достоверно установить, принимал ли К*** С.П. перед смертью наркотические средства, не представилось возможным, так как не проводилось исследование на наличие дизайнерских наркотиков.

При судебно-медицинской экспертизе трупа К*** С.П. не были установлены данные, которые могли бы свидетельствовать об употреблении потерпевшим перед смертью инъекционных наркотических средств, так как на теле потерпевшего не были выявлены следы от инъекций.

Причинение  повреждений,  подобных обнаруженным у К*** С.П.  в области головы и шейного отдела спинного мозга, как правило, сопровождается потерей сознания, при этом комиссия экспертов не исключила, что после причинения повреждений, входящих в комплекс тупой сочетанной травмы головы, шейного отдела спинного мозга, груди и живота К*** С.П. мог самостоятельно передвигаться на незначительное расстояние, совершать активные действия в ограниченном объеме (в случае восстановления сознания после причинения повреждений в области головы и отсутствия пореза и паралича конечностей) в течении периода, исчисляемого десятками минут-часами.

По мере декомпенсации основных систем жизнеобеспечения, возможность  самостоятельного передвижения и совершения активных действий  становилась все меньше. При развитии травматического шока, из-за заторможенности, значимого снижения артериального давления, адинамии, К*** С.П. уже не мог самостоятельно  передвигаться и совершать активные действия.

Характер трупных явлений не исключает возможность наступления смерти К*** С.П. в срок около 1-1,5 суток ко времени вскрытия трупа (дата и время вскрытия 12 июля 2019 года с 11 часов 00 минут до 12 часов 30 минут).

Комиссия экспертов пришла к выводу, что предположение о наступлении смерти  К*** С.П. от отравления наркотическими или иными средствами не нашло своего подтверждения

Не исключена возможность причинения части повреждений в области лица и грудной клетки К*** С.П. при обстоятельствах, изложенных Унерке А.Н. в протоколах устного заявления о преступлении и явки с повинной от 11 июля 2019 года, в результате нанесенных им ударов рукой и ногой.

В части проведения обвиняемым Унерке А.Н. потерпевшему К*** С.П. реанимационных мероприятий, согласно его показаниям в качестве обвиняемого от 10 сентября 2019 года, комиссия экспертов указала, что  часть повреждений в области грудной клетки потерпевшего могла быть причинена в результате сдавления ее в переднезаднем направлении руками и коленом при условии, что данные действия были проведены потерпевшему при жизни.

Пощечины, продемонстрированные в ходе показаний Унерке А.Н. для приведения потерпевшего в чувство из бессознательного состояния наносятся с незначительной силой, то есть с силой, явно недостаточной для причинения повреждений, в связи с чем комиссия экспертов исключила возможность причинения повреждений в области лица потерпевшего в результате указанных действий.

С учетом изложенного, а также того, что при судебно-медицинской экспертизе трупа  К*** С.П. не были выявлены  посмертно образованные  повреждения в области головы (лица) и грудной клетки, исключена возможность причинения  повреждений потерпевшему при проведении Унерке А.Н. реанимационных мероприятий, описанных им в протоколе дополнительного допроса в качестве обвиняемого от 10 сентября 2019 года, продемонстрированных им в ходе проверки показаний на месте от 11 сентября 2019 года.

 

Судебная коллегия, соглашаясь с выводами суда первой инстанции, не находит оснований для признания недопустимым доказательством заключения судебно-медицинской экспертизы № 2334 от 15 августа 2019 года.

 

Так, произведена эта экспертиза высококвалифицированным государственным судебно-медицинским экспертом Ю*** Н.В., компетентность которой сомнений не вызывает, на основании постановления следователя в соответствующем государственном экспертном учреждении.

 

Это заключение эксперта, как и все другие, соответствует требованиям стст. 195-199 УПК РФ, экспертом были даны ответы на все поставленным вопросы, заключение содержит результаты исследований, выводы по поставленным перед экспертом вопросам и их обоснование. Проведенные дополнительные исследования являлись неотъемлемой частью экспертизы,  эксперт  Ю*** Н.В., предупрежденная об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, вправе была дать единое заключение по исследуемым вопросам, в связи с чем не требовалось поручение руководителем экспертного учреждения о производство судебной экспертизы экспертам П***  Н.Б.,  М***  А.И., А***  Т.В.,  А*** А.А. и предупреждение их об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ.

 

Проверив и оценив вышеуказанные заключения судебно-медицинских экспертиз в совокупности с другими исследованными доказательствами, суд пришел к правильному выводу об отсутствии оснований ставить под сомнение выводы экспертов, а также для назначения повторной судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовном дела.

 

Выводы экспертиз являются научно-обоснованными, аргументироваными,  разъяснены и не вызывают сомнений в своей объективности, а доводы осужденного и стороны защиты об отсутствии в заключении эксперта сведений и поручении руководителем экспертного учреждения производства экспертизы Ю*** Н.В., а также доводы о несоответствии фактическим обстоятельствам выводов о возможном времени обнаружения Унерке А.Н. окоченения трупа К*** С.П., не порочат этих доказательства и не влияют на квалификацию действий осужденного, который, как это следует из содержания протоколов устного заявления о преступлении и явки с повинной, отсутствие признаков жизни у потерпевшего осознал уже при обнаружении К*** С.П. на полу кухни, а, как установлено по делу, между конфликтом с потерпевшим и моментои обнаружения К*** С.П. без признаков жизни прошел существенный промежуток времени (Унерке А.Н. при заявлении сообщил, что они после конфликта помирились и уснули, а эксперты не исключили возможности самостоятельного передвижения потерпевшего после причинения повреждений, ставших причиной его смерти).

 

Доводы апелляционной жалобы о нарушении сроков ознакомления с постановлениеми о назначении экспертиз не свидетельствуют о недопустимости экспертных заключений и о нарушении права на защиту, поскольку Унерке А.Н. и его защитнику была обеспечена возможность реализовать права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, которые активно использовалось стороной защиты путем заявления ходатайств о постановке эксперту дополнительных вопросов, которые рассмотрены следователем с вынесением мотивированных постановлений, проведена была дополнительная судебно-медицинская экспертиза именно тем экспертом, которая непосредственно исследовала ранее труп К*** С.П.

 

Основания для признания  недопустимым  доказательством протокола  осмотра места происшествия,  расположенного по адресу г. Ульяновск  ул. *** д. ***, кв. ***, отсутствуют, поскольку осмотр проведен с участием собственника квартиры при отсутствии возражений против производства осмотра, о чем говорит также и заявление У*** Л.П.

Вопреки доводам стороны защиты, изымаемые в ходе следственных действий предметы надлежащим образом упаковывались, передавались в упакованном виде для проведения экспертиз, впоследствии осмотрены следователем, а имеющие значение для дела предметы признаны вещественными доказательствами. Протоколы следственных действий и заключения экспертиз не содержат существенных противоречий, которые могли бы свидетельствовать о наличии признаков фальсификации доказательств, о чем не говорит и факт непризнания  следователем вещественным доказательством шприца, изъятого на месте обнаружения трупа К*** С.П.

 

Доводы апелляционной жалобы о том, что на момент изъятия шприца и иных предметов Ш*** Р.Н. не являлся следователем, ошибочны, поскольку он входил в состав следственной группы.

 

Стремление Унерке А.Н. дать показания с использованием полиграфического исследования, которое оказалось невозможным провести в связи с наличием у него наркотической зависимости, вопреки доводам апелляционной жалобы, не ставят под сомнение выводы суда о виновности осужденного.

 

Выводы суда первой инстанции о том, что выявление в ходе химико-токсилогического исследования в моче от трупа К*** С.П. кодеина, морфина, 6-моноацетилморфина не свидетельствует о наступлении смерти потерпевшего в результате отравления наркотическим средством, а подтверждает лишь факт потребления К*** С.П. наркотических средств, был основан не только на справке о химико-токсилогическом исследовании, но и на показаниях допрошенного судом в качестве свидетеля П*** И.Е., являющегося экспертом и непосредственно проводившего такое исследование.

 

Из показаний П*** И.Е. следует, что, действительно, наличие в моче от трупа К*** С.П. 6-моноацетилморфина свидетельствует об употреблении наркотического средства героин, действие которого на организм может быть усилено при употреблении его совместно с алкоголем, что вызывает отравление организма, может привести к тяжелым патологическим последствиям в организме, к коме,  смерти, однако все это зависит от индивидуальных особенностей организма.  Учитывая, что в крови трупа К*** С.П. наркотического средства не обнаружено,   точное время употребления наркотического средства определить невозможно, но не исключен факт употребления его потерпевшим в течение 5 дней до смерти.

 

Наряду с этим, достаточная совокупность исследованных доказательств опровергает доводы Унерке А.Н. и стороны защиты о наступлении смерти потерпевшего К*** С.П. в результате отравления наркотическими средствами, о возможном причинении телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, в ходе реанимационных мероприятий. 

 

Количество, локализация и характер телесных повреждений, обнаруженных у потерпевшего К*** С.П., правильно установлены судом на основании заключений нескольких судебных медицинских экспертиз, в том числе комиссионной, выводам которых о причине смерти потерпевшего оснований не доверять не имеется.

При этом факт смерти Ш*** А.В. и П*** А.П. в результате отравления, как утверждает Унерке А.Н. и его защитник, наркотическим средством, которым снабдил их К*** С.П., а последний, в свою очередь, мог употребить это же наркотическое средство, каким-либо образом не влияет на доказанность вины Унерке А.Н. и не опровергает мотивированных выводов суда о реальной причине смерти потерпевшего в результате причинения умышленными действиями Унерке А.Н. тяжкого вреда здоровью.

 

Доводы осужденного Унерке А.Н. и стороны защиты о недозволенных методах дознания и предварительного следствия, применении в отношении него оперативными сотрудниками полиции пыток, фальсификации доказательств всесторнне проверены судом и не нашли своего объективного подтверждения.

 

Тщательным образом сопоставив показания допрошенных по данным обстоятельствам в качестве свидетелей сотрудников полиции Д*** С.И., М*** В.В., Э*** М.М., А*** М.И., следователя Ш*** Р.Н. с первоначальными сведениями об обстоятельствах получения Унерке А.Н. телесных повреждений в ходе драки с потерпевшим, о чем заявил сам Унерке А.Н. в условиях неочевидности для сотрудников полиции и следователя, протоколом его освидетельствования от 11 июля 2019 года, заключением судебно-медицинской экспертизы в отношении Унерке А.Н., показаниями эксперта М*** А.А., суд пришел к правильным выводам о недоствоерности доводов Унерке А.Н. и стороны защиты о применении сотрудниками полиции незаконных методов воздействия в отношении Унерке А.Н., а также подверг сомнению показания свидетелей С*** Р.В., Ч*** А.В., С*** М.З. и К*** А.Г., на которые ссылалась сторона защиты, расценив их как стремление  оказать помощь Унерке А.Н. в избранном способе защиты.

 

Доводы об оказании на Унерке А.Н. незаконного воздействия сотрудниками правоохранительных органов также опровергаются и материалами доследственной проверки, по итогам которой было отказано в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников полиции.

 

В связи с этим судом сделаны правильные выводы об отсутствии оснований для признания протоколов устного заявления о преступлении, явки с повинной, первоначальных показаний Унерке А.Н. в качестве подозреваемого и обвиняемого недопустимыми доказательствами.

 

По делу отсутствуют основания полагать о непричастности осужденного к совершению вышеуказанного преступления.

 

Содержание исследованных судом экспертиз, подробно приведенное в приговоре, вопреки доводам осужденного и стороны защиты, было судом тщательно проанализировано в совокупности с другими доказательствами.

 

Судебная коллегия полагает, что отражение в протоколах устного заявления о преступлении. явки с повинной и первоначальных показаниях Унерке А.Н. меньшего количества ударов, чем указано в описании преступного деяния. не говорит о его непричастности к преступлению, несогласованности описанных в этих процессуальных документах событий с заключениями экспертиз в части количества имевшихся на трупе потерпевшего повреждений, поскольку вся совокупность доказательств свидетельствует о множественности нанесенных ударов. Поэтому судебная коллегия не находит оснований сомневаться в выводах о значительной силе наносимых ударов, а также для исключения каких-либо телесных повреждений из описания преступного деяния, совершенного Унерке А.Н., поскольку они причинены в результате умышленных действий.

 

По делу достоверно подтверждено наличие причинно-следственной связи между преступными действиями Унерке А.Н. и наступившими последствиями в виде смерти К*** С.П., в связи с чем отсутствуют какие-либо объективные основания полагать, что смерть потерпевшего могла наступить от телесных повреждений, полученных в результате его самостоятельного падения.

 

Доводы автора апелляционной жалобы об отсутствии у него телесных повреждений на руках, тогда как такие повреждения должны появиться при драке с потерпевшим, в том числе они должны кровоточить в связи с наличием у него кожного заболевания, не опровергают виновность осужденного.

 

При таких обстоятельствах суд первой инстанции, всесторонне оценив совокупность исследованных доказательств, сделал верные выводы о виновности Унерке А.Н. в совершении инкриминированного ему преступления, а выдвигаемые им доводы обоснованно расценил как стремление опорочить достоверные доказательства стороны обвинения с целью избежать уголовной ответственности.

 

Субъективное отношение Унерке А.Н., который наносил умышленно многочисленные удары потерпевшему, в том числе в область головы, именно на почве личных неприязненных отношений, возникших в ходе конфликта с потерпевшим, к наступившим последствиям в виде смерти К*** С.П. характеризовалось неосторожностью.

 

Таким образом, действия Унерке А.Н. судом правильно квалифицированы по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Оснований для иной квалификации действий осужденного судебная коллегия не усматривает.

 

Квалификация действий Унерке А.Н. в приговоре мотивирована, основана на совокупности исследованных доказательств, выводы суда соответствуют фактическим обстоятельствам дела, каких-либо взаимоисключающих выводов при этом не допущено.

 

Судебная коллегия полагает, соглашаясь с выводами приговора, что все доводы осужденного и стороны защиты о невиновности Унерке А.Н., недопустимости доказательств, приводимые как в судебном заседании первой инстанции, так и в апелляционной жалобе осужденного, являющиеся по своей сути аналогичными, следует расценивать лишь как избранный способ защиты от предъявленного обвинения.

 

Оснований для назначения дополнительных либо повторных судебных медицинских экспертиз суд обоснованно не усмотрел, не находит оснований для назначения таких экспертиз, а также вызова и допроса экспертов и судебная коллегия, поскольку экспертизы проведены квалифицированными экспертами, предупрежденными об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, выводы заключений экспертиз не содержат каких-либо противоречий, требующих проведение дополнительных либо повторных экспертиз, являются мотивированными, основаны, в том числе, на материалах уголовного дела, существенных нарушений порядка производства экспертиз не допущено.

 

Судебное разбирательство по настоящему уголовному делу проведено всесторонне, полно и объективно.

 

Из протокола судебного заседания следует, что было обеспечено равенство прав сторон, которым суд создал необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела, обвинительного уклона судом допущено не было.

 

Все доказательства исследованы судом по инициативе сторон, заявленные ходатайства разрешены в установленном законом порядке, законность и обоснованность принятых по ним судом решений не вызывает сомнений у судебной коллегии.

 

Право на защиту осужденного нарушено не было, его защита, как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании осуществлялась адвокатами, занимавшими согласованную с осужденным позицию по делу.

 

Подлежащие доказыванию обстоятельства, предусмотренные ст. 73 УПК РФ, установлены и в приговоре изложены правильно. Приговор постановлен в соответствии с требованиями главы 39 УПК РФ, нарушений положений ст. 307 УПК РФ, которые являлись бы основанием для отмены либо изменения приговора, не допущено, доказательствам и доводам сторон дана надлежащая оценка.

 

Выводами заключения судебной психиатрической экспертизы подтверждается, что осужденный во время совершения преступления осознавал свои действия и мог руководить ими, в связи с чем обоснованно признан судом вменяемым и подлежащим уголовной ответственности.

 

Судом первой инстанции сделан верный вывод о необходимости назначения осужденному наказания в виде реального лишения свободы.

 

Так, при назначении Унерке А.Н. наказания судом были учтены характер и степень общественной опасности совершенного преступления, влияние наказания на исправление осужденного и условия жизни его семьи, сведения о личности виновного, имеющиеся смягчающие наказание обстоятельства, перечисленные в приговоре, в том числе признание вины Унерке А.Н. в ходе предварительного  следствия, явка с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, прохождение военной службы ***, наличие на иждивении малолетних детей, занятие общественно-полезным трудом,  состояние здоровья осужденного и его  близких родственников.

 

Оснований для признания каких-либо иных смягчающих наказание обстоятельств не имеется.

 

Выдвигаемые доводы о проведении Унерке А.Н. реанимационных действий в отношении потерпевшего, приводимые с целью обоснования невиновности в смерти К*** С.П., не свидетельствуют о наличии такого смягчающего наказания обстоятельства, как оказание медицинской и иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления, учитывая установленные обстоятельства преступления, после которого Унерке А.Н. принял меры по сокрытию следов преступления, не принимал мер к вызову медицинской помощи, преступление совершено было умышленно.

 

Отягчающим наказание обстоятельством суд правильно признал и учел при назначении наказания рецидив преступлений.

 

Исходя из совокупности всех установленных по делу фактических обстоятельств, связанных, в том числе, с событиями совершенного преступления и личностью осужденного, судебная коллегия полагает о недостаточности исправительного воздействия в случае назначения осужденному наказания, не связанного с лишением свободы.

 

Выводы суда о необходимости назначения Унерке А.Н. реального лишения свободы, а также об отсутствии возможности для условного осуждения в соответствии со ст. 73 УК РФ, в приговоре мотивированы.

 

Основания для применения положений ч. 6 ст. 15 УК РФ, назначения наказания с применением положений ст. 64 УК РФ отсутствуют.

 

Вся имеющаяся совокупность смягчающих наказание обстоятельств, не являющаяся исключительной, в полной мере судом учтена при определении срока наказания в виде лишения свободы, оснований для применения положений ч. 1 ст. 62 УК РФ не имелось, суд обоснованно применил при назначении наказания требования ч. 2 ст. 68 УК РФ.

 

Окончательное наказание также верно судом назначено в соответствии со ст. 70 УК РФ.

 

Назначенное наказание является справедливым, соответствующим обстоятельствам, тяжести совершенного преступления и личности осужденного, в связи с чем смягчению не подлежит.

 

Судом также сделан верный вывод о том, что лишение свободы осужденный должен отбывать в исправительной колонии особого режима, что соответствует требованиям п. «г» ч. 1 ст. 58 УК РФ, рецидив преступлений в данном случае является особо опасным.

 

Существенных нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену или изменение приговора, по уголовному делу не допущено.

 

Тот факт, что оценка доказательств, приведенная судом в приговоре, не совпадает с оценкой доказательств, сделанной осужденным в апелляционной жалобе, а также приводимой стороной защиты, не свидетельствует о нарушении судом требований уголовно-процессуального закона и не является основанием для отмены приговора.

 

Обвинительное заключение соответствует требованиям, предъявляемым к нему ст. 220 УПК РФ, оснований для возвращения уголовного дела прокурору в соответствии со ст. 237 УПК РФ не имеется, все заявленные в ходе предварительного следствия ходатайства были рассмотрены следователем, о чем вынесены мотивированные постановления, в том числе и об отказе в назначении судебно-химической экспертизы. Заявленное по окончании ознакомления с материалами дела ходатайство защитника не содержит заявления об отводе следователя.

 

Временной промежуток совершения преступления, указанный в обвинительном заключении и приговоре, не исключает возможности совершения Унерке А.Н. преступления при обстоятельствах, установленных судом. Это не опровергается показаниями свидетеля Р*** К.А. о телефонном разговоре с потерпевшим, которые, напротив, подтверждают, что в это время потерпевший находился совместно с Унерке А.Н.

 

По смыслу взаимосвязанных между собой положений п. 2 ч. 2.1 ст. 30 УПК РФ, п. 5 ч. 4 ст. 47 УПК РФ, ч. 1 ст. 120 УПК РФ, п. 1 ч. 5 ст. 231 УПК РФ, обвиняемый в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, имеет право заявить ходатайство о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей как по окончании предварительного следствия (при ознакомлении с материалами дела), так и на предварительном слушании, то есть до вынесения судьей постановления о назначения судебного заседания, в котором судьей разрешается вопрос о составе суда, правомочного рассматривать уголовное дело.

 

Аналогичные разъяснения содержатся и в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 23 от 22 ноября 2005 года «О применении судами норм УПК РФ, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей», согласно которому ходатайство о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей может быть заявлено как после ознакомления с материалами дела на предварительном следствии (ч. 5 ст. 217 УПК РФ), так и до назначения судебного заседания (п. 1 ч. 5 ст. 231 УПК РФ).

 

Как следует из протокола ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела от 26 ноября 2019 года, следователь Ш*** Р.Н. надлежащим образом выполнил требования п. 1 ч. 5 ст. 217 УПК РФ, согласно которым при ознакомлении обвиняемого с материалами уголовного дела разъяснил ему не только право ходатайствовать о рассмотрении его дела судом с участием присяжных заседателей, но и особенности рассмотрения уголовного дела этим судом, права обвиняемого в судебном разбирательстве и порядок обжалования судебного решения, о чем в протоколе имеется запись и отражена позиция по данному вопросу обвиняемого Унерке А.Н., который не желал воспользоваться данным правом.

 

Согласно п. 1 ч. 5 ст. 231 УПК РФ, ходатайство о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей подсудимый вправе заявить лишь до назначения судебного заседания.

 

В данном же случае ходатайство о рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей обвиняемым Унерке А.Н. не заявлялось, в протоколе об ознакомлении с материалами дела он не выражал намерения высказать свою позицию относительно ходатайства о составе суда в судебном заседании, не ходатайствовал об этом и после направления уголовного дела в суд.

 

Поданное по результатам ознакомления с материалами дела письменное ходатайство адвоката, поддержанное обвиняемым, в котором выражалась позиции стороны защиты о возобновлении предварительного следствия, приводились доводы о фальсификации и недопустимости ряда доказательств, было адресовано не суду, а сдедователю, который и разрешил данное ходатайство в соответствии с требованиями стст. 122, 159 УПК РФ.

 

Из постановления о назначении судебного заседания на 23 декабря 2019 года следует, что судьей было отказано в удовлетворении ходатайства обвиняемого Унерке А.Н. и его защитника Захарова А.П., заявленного ими по окончаннии ознакомления с материалами уголовного дела, о проведении предварительного слушания, поскольку не были мотивированы основания проведения предварительного слушания, что соответствует правовой позиции, изложенной в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2009 года № 28 «О применении сужами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству», согласно которой в случае, когда обвиняемый, его защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик или их представители при ознакомлении с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования воспользовались правом, предусмотренным п. 3 ч. 5 ст. 217 УПК РФ, и выразили желание о проведении предварительного слушания, такое ходатайство должно быть рассмотрено судьей в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 228 УПК РФ. Если в ходатайстве стороны не содержится мотивов и оснований для проведения предварительного слушания, судья при отсутствии таких оснований принимает решение об отказе в удовлетворении ходатайства и назначает судебное заседание.

 

Кроме того, согласно ч. 3 ст. 229 УПК РФ ходатайство о проведении предварительного слушания может быть заявлено стороной после направления уголовного дела с обвинительным заключением в суд в течение 3 суток со дня получения обвиняемым копии обвинительного заключения.

 

Как следует из материалов уголовного дела, Унерке А.Н. получил копию обвинительного заключения 16 декабря 2019 года, тогда как защитник Захаров А.П., которому уголовно-процесуальным законом не предоставлено право ходатайсвовать о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей, ходатайство о проведении предварительного слушания заявил спустя неделю после получения копии обвинительного заключения обвиняемым, а также уже после вынесения судом постановления о назначения судебного заседания без проведения предварительного слушания. Кроме этого, требования ст. 222 УПК РФ были выполнены.

 

Таким образом, правовые основания для проведения предварительного слушания по данному уголовному делу, как и для удовлетворения ходатайства защитника о восстановлении срока для подачи ходатайства о проведении предварительного слушания, поступившего уже после назначения судебного заседания без проведения предварительного слушания, отсутствовали, свое право заявления ходатайств о недопустимости доказательств осужденный и сторона защиты реализовали в ходе последующего судебного разбирательства.

 

Факт возвращения судьей апелляционной жалобы защитника на постановление о назначении судебного заседания без проведения предварительного слушания в данном случае не создает правовых оснований для признании назаконным и необоснованным обжалуемого приговора.

Содержащееся в данном постановлении решение по вопросу о мере пресечения не означает нарушения права Унерке А.Н. на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей, которым он не воспользовался в установленном законом порядке. Кроме этого, вопрос о мере пресечения был разрешен судом 30 декабря 2019 года в судебном заседании.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, К*** О.П. была обоснованно признана потерпевшей по делу, поскольку является близким родственником К*** С.П., именно она, а не иные лица, заявила в установленном порядке исковые требования о возмещении компенсации морального вреда, была признана гражданским истцом, выражала свое личное мнение относительно событий уголовного дела и заявленных исковых требований.

 

Гражданский иск потерпевшей судом разрешен в соответствии с требованиями закона, положениями ст. 1101 ГК РФ, размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с осужденного, соответствует характеру причиненных потерпевшей нравственных страданий, требованиям разумности и справедливости, материальное положение осужденного судом учтено.

 

Решение о взыскании с осужденного процессуальных издержек соответствует требованиям стст. 131, 132 УПК РФ.

 

На основании изложенного, руководствуясь стст. 389.13, 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

 

ОПРЕДЕЛИЛА:

 

приговор Засвияжского районного суда г. Ульяновска от 10 февраля 2020 года в отношении Унерке Андрея Николаевича оставить без изменения, а апелляционную жалобу – без удовлетворения.

 

Председательствующий

 

Судьи