УЛЬЯНОВСКИЙ
ОБЛАСТНОЙ СУД
|
Судья Костычева
Л.И.
|
Дело №22-2182/2017
|
А П Е Л Л Я Ц И О Н Н О Е О П Р Е Д Е Л Е Н И Е
|
г.Ульяновск
|
01 ноября 2017 года
|
Судебная коллегия по
уголовным делам Ульяновского областного суда в составе:
председательствующего
Сенько С.В.,
судей Мещаниновой
И.П. и Губина Е.А.,
с участием прокурора
Лазарева Г.В.,
оправданных Орешина
В.К. и Офтаева М.С.,
защитников –
адвокатов Калашникова Е.В. и Николаева Ю.Г.,
при секретаре
Абрамовой Т.В.
рассмотрела в
открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным представлениям
государственного обвинителя – помощника прокурора Новоспасского района
Ульяновской области Абуталипова Р.Ш. и прокурора Новоспасского района
Ульяновской области Лазарева Г.В. на приговор Новоспасского районного суда
Ульяновской области от 04 сентября 2017 года, которым
ОРЕШИН Вячеслав Константинович,
*** судимый приговором Новоспасского
районного суда Ульяновской области от 30 июня 2010 года (с учётом изменений,
внесённых постановлением Заволжского районного суда г.Ульяновска от 13 мая 2011
года) по части 1 статьи 111 УК РФ к 2 годам 11 месяцам лишения свободы,
освобождённый условно-досрочно 15 февраля 2012 года на неотбытый срок 1 год 3
месяца 14 дней,
оправдан по
предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного пунктом
«б» части 4 статьи 291 УК РФ, на основании пункта 3 части 2 статьи 302 УПК РФ в
связи с отсутствием состава преступления.
ОФТАЕВ Михаил Сергеевич,
*** не судимый,
оправдан по
предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного частью 5
статьи 33, пунктом «б» части 4 статьи 291 УК РФ, на основании пункта 1 части 2
статьи 302 УПК РФ в связи с неустановлением события преступления.
Мера пресечения
Орешину В.К. и Офтаеву М.С. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении
отменена.
Постановлено
признать за Орешиным В.К. и Офтаевым М.С. право на реабилитацию.
Приговором решены
вопросы о вещественных доказательствах.
Заслушав доклад
судьи Губина Е.А., выслушав выступления участников процесса, судебная коллегия
У С Т А Н О В И Л А:
Орешин В.К. оправдан
по обвинению в даче взятки в крупном размере должностному лицу лично за
способствование совершению заведомо незаконных действий и потворство
бездействия в его пользу должностными лицами *** России по У*** области; Офтаев
М.С. оправдан по обвинению в пособничестве в даче вышеуказанной взятки.
В апелляционном
представлении государственный обвинитель – помощник прокурора Новоспасского
района Ульяновской области Абуталипов Р.Ш. ставит вопрос об отмене приговора по
мотивам его незаконности. Указывает, что в описательно-мотивировочной части
приговора суд не проанализировал роль Офтаева М.С. в организации встречи между
Орешиным В.К. и С*** Е.А., состоявшейся 30 марта 2016 года. Ссылаясь на
протокол осмотра предметов, отмечает, что именно Офтаев М.С. избрал место
передачи взятки по согласованию с Орешиным В.К. и определил круг участников
встречи. Считает, что суд не в полной мере дал оценку показаниям Офтаева М.С.,
данных им в судебном заседании, в том числе и в части предпринятой последним 29
марта 2016 года попытки организовать встречу Орешина В.К. с С*** Е.А. Находит
неправильной данную судом оценку показаниям свидетелей С*** Е.А. и И*** И.В.
Ссылаясь на зафиксированное в протоколах осмотра предметов содержание
аудиозаписей разговоров, оспаривает выводы суда об отсутствии доказательств,
подтверждающих, что размер взятки установил Орешин В.К. Заявляет о
необоснованности учёта судом при принятии решения приобщённого к материалам
дела по ходатайству стороны защиты экспертного заключения, подготовленного по
результатам лингвистического исследования. Обращает внимание на то, что данное
заключение было составлено не в соответствии с решением суда, на основе
предоставленных стороной защиты копий материалов дела, стороне обвинения не
была предоставлена возможность поставить перед экспертом свои вопросы, а сам
эксперт не предупреждался об уголовной ответственности по статье 307 УК РФ.
Подвергает сомнению объективность изложенных в заключении выводов ввиду
выборочного подхода эксперта к избранию фраз для проведения исследования.
Высказывает мнение о том, что отдельные выводы эксперта характерны для
психолого-лингвистической экспертизы, а не для лингвистической экспертизы.
Утверждает о необоснованности признания судом результатов оперативно-розыскной
деятельности и производных от них документов недопустимыми доказательствами.
В дополнительном
апелляционном представлении прокурор Новоспасского района Ульяновской области
Лазарев Г.В. заявляет о том, что приведённая в приговоре проверка и оценка
доказательств не соответствует установленным статьями 87 и 88 УПК РФ
требованиям. Полагает, что в нарушение пункта 2 части 1 статьи 305 УПК РФ суд
не привёл в приговоре обстоятельства, фактически установленные в судебном
заседании, касающиеся самого события, а в резолютивной части приговора суд
сделал ссылку на процессуальный закон при указании обвинения Офтаева М.С. – по
части 5 статьи 33, пункту «б» части 4 статьи 291 УПК РФ. Находит неверной
оценку судом показаний свидетеля И*** И.В., согласно которым Орешин В.К.
говорил Офтаеву М.С. о необходимости помочь именно ему, при этом разговор шёл о
передаче 500 000 рублей. Отмечая имеющиеся у суда сомнения в части
относимости данного доказательства к существу рассматриваемого уголовного дела,
автор представления указывает, что суд тем не менее не установил обстоятельства
и содержание состоявшегося между оправданными разговора и не дал оценки этому в
приговоре, из содержания которого так и осталось неясным по какому вопросу,
связанному с проблемами Орешина В.К., тот имел разговор с Офтаевым М.С., в связи
с чем просил решить его за 500 000 рублей за несколько дней до знакомства
с С*** Е.А. Прокурор оспаривает выводы суда о неотносимости показаний свидетеля
И*** И.В., поскольку в конечном итоге события, о которых тот пояснял, имели
место до передачи Орешиным В.К. денежных средств С*** Е.А. 30 марта 2016 года.
В свою очередь, установленный по делу факт того, что И*** И.В. являлся
очевидцем разговора, состоявшегося 19-20 марта 2016 года, не ставит под
сомнение предъявленное подсудимым обвинение и, по мнению прокурора, не
исключает факта повторной встречи указанных лиц в кафе для обсуждения ситуации,
связанной с предстоящей передачей денежных средств в интересах Орешина В.К. для
решения возникших у него на тот момент проблем с правоохранительными органами.
В этой связи автор представления находит ошибочными выводы суда о
неосведомлённости Офтаева М.С. о наличии у Орешина В.К. указанного рода
проблем, а также о несовершении им в интересах последнего действий в качестве
пособника по подысканию должностного лица, способного в силу занимаемого
положения решить возникшие у того проблемы. Ссылаясь на показания свидетеля Т***
В.Ю., протоколы осмотра предметов, оспаривает выводы суда о неподтверждении
факта проверки Орешина В.К. до 30 марта 2016 года правоохранительными органами
на причастность к экономическим преступлениям и, соответственно, о
недоказанности осведомлённости об этом самого Орешина В.К. и принятия им мер к
поиску должностного лица, способного в силу занимаемого положения решить
возникшие у него проблемы. Заявляет о своём несогласии с решением суда об
исключении из числа допустимых доказательств результатов оперативно-розыскной
деятельности и признании действий оперуполномоченного *** С*** Е.А. носящими
провокационный характер. Ссылки суда о незаконности проведённых
оперативно-розыскных мероприятий в отношении Офтаева М.С. в связи с
невынесением в отношении него соответствующих постановлений об их проведении
автор представления находит необоснованными, поскольку на момент проведения
данных мероприятий отсутствовала информация о причастности Офтаева М.С. к
передаче взятки, при этом проводилась лишь предварительная проверка полученной
информации, предполагающая дальнейшее выявление и документирование. Отмечает,
что суд не указал конкретных ссылок на нормы закона, несоблюдение которых
явилось основанием к признанию данных доказательств недопустимыми. Не
соглашаясь с выводами суда о провокационных действиях свидетеля С*** Е.А.,
автор представления считает, что именно Орешин В.К. проявил инициативу по
знакомству и встрече с сотрудником УФСБ С*** Е.А., используя при этом дружеские
связи с Офтаевым М.С., а также ссылается на показания самого С*** Е.А. о том,
что он не провоцировал Орешина В.К. на передачу взятки, не требовал её и не
вымогал, а инициатива встреч исходила от самого Орешина В.К., который и
обозначил сумму взятки. Усматривает необъективность выводов суда, положившего в
основу выводов по существу дела в части содержания разговора 21 марта 2016 года
показания не С*** Е.А., а Орешина В.К., учитывая, что фиксация разговора с
применением технических средств в тот день не производилась. Полагает неверным
применение закона при оправдании Офтаева М.С. за отсутствием события
преступления, поскольку факт знакомства Орешина В.К. с С*** Е.А. через Офтаева
М.С. установлен. Отмечает, что судом не было принято решение в части имущества
Орешина, на которое был наложен арест. С учётом изложенного, просит отменить
приговор и направить материалы уголовного дела на новое судебное
разбирательство.
В возражениях на
апелляционные представления действующие в интересах оправданного Орешина В.К.
адвокаты Дубровина Е.Н. и Калашников Е.В., а также представляющий интересы
оправданного Офтаева М.С. адвокат Николаев Ю.Г., обосновав несостоятельность
приводимых стороной обвинения аргументов, выражают своё согласие с приговором
суда и с содержащимися в нём выводами в обоснование оправдания Орешина В.К. и
Офтаева М.С.
В судебном заседании
суда апелляционной инстанции:
- прокурор Лазарев
Г.В. поддержал доводы апелляционных представлений об отмене приговора;
- оправданные Орешин
В.К. и Офтаев М.С., а также действующие в их интересах защитники Калашников
Е.В. и Николаев Ю.Г. выразили согласие с постановленным приговором и просили
оставить его без изменения, а апелляционные представления – без удовлетворения.
Проверив материалы
дела, выслушав выступления участников процесса, судебная коллегия не находит
предусмотренных законом оснований к отмене приговора либо же к его изменению,
поскольку он является законным и обоснованным.
Статья 6 Конвенции о
защите прав человека и основных свобод, гарантирующая право на справедливое
судебное разбирательство, в толковании Европейского Суда по правам человека
запрещает использовать доказательства, полученные незаконным путём, в том
числе, в результате провокации или подстрекательства со стороны сотрудников
правоохранительных органов.
Европейский Суд по
правам человека признал, что использование особых следственных методов – в
частности, агентурных методов – само по себе не нарушает права на справедливое
судебное разбирательство. Однако ввиду риска подстрекательства со стороны
полиции при использовании таких методов их использование должно быть ограничено
чёткими рамками (Р. против Литвы (R. v. Lithuania, пункт 51). В связи с этим
Суд подчеркнул, что полиция вправе действовать под прикрытием, но не
подстрекать к преступлению (Х. против России (K. Russia), пункт 128).
Европейский Суд
определил подстрекательство (R. v. Lithuania, пункт 55) в противоположность
законному расследованию под прикрытием как ситуацию, когда сотрудники полиции
либо сил безопасности или иные лица, действующие на основании переданных им
указаний, не ограничиваются только расследованием уголовных деяний
преимущественно в пассивной форме, но оказывают влияние на субъект с целью
спровоцировать совершение правонарушения, которое не могло быть совершено в
противном случае, с целью установить возможность совершения правонарушения и,
таким образом, предоставить доказательства и начать уголовное преследование (Р.
против Литвы).
При решении, было ли
расследование «по существу пассивным», Европейский Суд рассматривает причины
проведения операции под прикрытием и поведение органов власти, проводящих её. В
частности, Суд определяет, имелись ли объективные подозрения, что заявитель
принимал участие в преступной деятельности или был склонён к совершению
уголовного правонарушения (Б. против России (B. v. Russia), пункт 38). При этой
оценке Суд принимает во внимание ряд факторов.
В частности,
согласно Постановлению Европейского Суда по правам человека от 15 декабря 2005
года по делу «Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации» преступление может
считаться спровоцированным действиями тайных агентов, представляющими собой
подстрекательство к совершению преступления, только в том случае, если ничто не
предполагает, что «оно было бы совершено и без какого-либо вмешательства» (п.
47).
В Постановлении по
делу «Л. и другие против России» от 24 апреля 2014 года Европейский Суд обратил
особое внимание на роль российских судов в рассмотрении тех уголовных дел, в
которых обвиняемые заявляют о подстрекательстве к совершению преступлений.
Европейский Суд в
указанном выше решении отметил, что суды обязаны рассматривать любое спорное
заявление о провокации в соответствии с требованиями о справедливом судебном
разбирательстве. Соответствующая процедура должна быть основана на принципе
состязательности и быть тщательной, всесторонней и окончательной в разрешении
вопроса о провокации, при этом бремя доказывания лежит на стороне обвинения,
которая должна представить доказательства отсутствия провокации. В судебном
порядке должны быть проверены основания для проведения оперативно-розыскного
мероприятия, степень участия полиции в совершении преступления, а также
характер провокации или любого рода давления в отношении заявителя.
Учитывая положения
части 3 статьи 1 УПК РФ в их системной взаимосвязи с частью 4 статьи 15
Конституции РФ о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права
и международные договоры РФ являются составной частью законодательства РФ,
регулирующего уголовное судопроизводство, а также вытекающее из анализа этих
законоположений признание того, что доказательства по делу являются
недопустимыми как в случае их получения в нарушение не только положений
процессуального законодательства РФ, но и Конвенции или Протоколов к ней в
толковании Европейского Суда, суд первой инстанции правомерно применил в данном
деле критерии оценки законности получения доказательств, выработанные
Европейским Судом по правам человека при рассмотрении жалоб на провокацию
следственных органов, изложенные в решениях данного суда.
Учитывая
вышеизложенное, судебная коллегия пришла к выводу о том, что судом первой
инстанции проведена всесторонняя и тщательная проверка доказательств,
представленных стороной обвинения, на предмет их допустимости, а потому вывод
суда о наличии по делу провокации со стороны оперативных органов обоснован и
отвечает правовым позициям Европейского Суда по правам человека.
При этом
несоответствие положенных в основу обвинительного заключения в качестве
доказательств результатов оперативно-розыскных мероприятий установленным
уголовно-процессуальным законом критериям допустимости доказательств, помимо их
процессуальной составляющей, находит своё объективное подтверждение и самими
фактическими обстоятельствами, имевшими место по настоящему уголовному делу и
правильно установленными судом первой инстанции.
Так, по версии
стороны обвинения, возникновение у Орешина В.К. умысла на дачу взятки
должностному лицу за способствование совершению в его пользу заведомо
незаконных действий и бездействия следователем М*** В.Н. по непривлечению его к
уголовной ответственности в случае получения доказательств о причастности к совершению
преступления, а также по получению информации о ходе расследования данного
дела, было обусловлено проверкой участия аффилированных ему юридических лиц в
незаконном перечислении денежных средств.
Между тем, как
обоснованно отмечено в приговоре, никакими объективными данными данное
обстоятельство не было подтверждено, в рамках расследования находившегося в
производстве следователя М*** В.Н. уголовного дела Орешин В.Н. в конечном итоге
к уголовной ответственности ни в качестве подозреваемого, ни в качестве
обвиняемого не привлекался, более того, по итогам рассмотрения данного дела по
существу виновными в совершении выявленного в ходе расследования указанного
дела преступления были признаны совершенно иные лица.
В свою очередь, факт
инициирования уголовного преследования Орешина В.К. впоследствии (в январе 2017
года) не имел отношения к фактическим обстоятельствам настоящего уголовного
дела, поскольку возник спустя значительный период времени после инкриминируемых
ему действий, связанных с дачей взятки, и по совершенно иному уголовному делу,
нежели указано в предъявленном ему обвинении в качестве повода к совершению им
действий по передаче должностному лицу денежных средств, а потому суд
правомерно не принял данное обстоятельство во внимание по мотивам его
неотносимости к существу рассматриваемого дела, исходя из установленных статьёй
252 УПК РФ требований, определяющих пределы судебного разбирательства.
Дальнейшие действия
оперативных сотрудников, связанные с проведением оперативно-розыскных мероприятий,
также не дают оснований согласиться с поддержанными стороной обвинения выводами
органа следствия о совершении Орешиным В.К. и Офтаевым М.С. действий,
подлежащих оценке в качестве уголовно-наказуемых.
В частности, по делу
достоверно установлено, что состоявшиеся между Орешиным В.К. и С*** Е.А. 21 и
23 марта 2016 года встречи были инициированы последним, последующая встреча,
имевшая место 25 марта того же года, изначально не была связана с обсуждением
вопроса о передаче денежных средства в качестве взятки, о чём свидетельствует
содержание аудиозаписи разговора между вышеуказанными лицами 23 марта.
При этом суд первой
инстанции обоснованно подверг критической оценке показания свидетеля С*** Е.А.
об инициировании именно Орешиным В.К. обсуждения вопроса о передаче денежных
средств в качестве взятки названному свидетелю, равно как и её размере,
поскольку они не только не подтверждались иными доказательствами, но и,
напротив, опровергались ими, причём не только доказательствами стороны защиты,
но и представленными стороной обвинения доказательствами, а именно,
результатами проведённых оперативно-розыскных мероприятий.
Суд тщательным
образом проанализировал содержание аудиозаписей состоявшихся между Орешиным
В.К. и С*** Е.А. встреч, сопоставил их с иными доказательствами по делу, что и
позволило на основе их оценки в совокупности правильно установить все
юридически значимые обстоятельства дела, свидетельствующие об отсутствии
предусмотренных законом данных толковать их как уголовно-наказуемые
применительно к Орешину В.К. и Офтаеву М.С.
В частности,
фигурирующее в обвинении обстоятельство, связанное с определением Орешиным В.К.
суммы взятки – в размере 500 000 рублей, правомерно признано судом
недоказанным, несмотря на соответствующие показания об этом свидетеля С***
Е.А., учитывая содержание его разговора с Орешиным В.К., состоявшегося 23 марта
2016 года и зафиксированное на аудионоситель, в ходе которого С*** Е.А.
прерывает шедший между ними диалог о бизнесе (то есть безотносительно существа
вопроса, являвшегося, по версии обвинения, поводом к осуществлению Орешиным
В.К. взяточнических действий), неоднократно выясняет у того целевое
предназначение подлежащих передаче *** рублей, в то время как сам Орешин В.К. в
ходе этого же разговора напоминает ему о том, что эта сумма была приведена им
лишь в качестве примера известного ему случая урегулирования сходной ситуации
(«…я тебе её озвучил как, я тебе сказал просто, что был такой случай…»).
Дальнейшие действия
С*** Е.А. также не дают никаких оснований полагать, что умысел Орешина В.К. по
передаче денежных средств в качестве взятки сформировался независимо от
действий сотрудников правоохранительного органа. Напротив, фактически
совершённые последним действия были обусловлены исключительно поведением
оперативного сотрудника С*** Е.А. (которое при этом носило характер активного,
а не пассивного, предполагающего лишь фиксацию в рамках оперативно-розыскной
деятельности совершаемых находящимся в разработке лицом действий), продиктованы
сообщёнными данным свидетелем сведениями (причём заведомо для самого свидетеля
несоответствующими действительности), а потому явились результатом оказанного С***
Е.А. на Орешина В.К. влияния по получению от последнего денежных средств.
О намерении С***
Е.А. не столько проверить оперативным путём полученную информацию, сколько
именно добиться желаемого, склонить Орешина В.К. к передаче денежных средств в
качестве взятки и возбудить у него решимость урегулировать возникшие у того
вопросы таким уголовно-наказуемым способом свидетельствует характер совершаемых
им действий, согласно которым он являлся инициатором встреч с Орешиным В.К.;
неоднократно поднимал вопрос о взятке, его размере, самостоятельно возвращаясь
при этом в ходе диалогов к этой тематике и настаивая на обсуждении именно этого
вопроса; сообщал Орешину В.К. заведомо ложные сведения как о намерении
проверить информацию о проведении в отношении последнего проверочных
мероприятий, так и о наличии данных об осуществлении уголовного преследования
Орешина В.К. (искусственно формируя тем самым у Орешина В.К. убеждение, что ему
грозит опасность), равно как и о существующей возможности урегулировать
интересующую последнего проблему («…думаю, там это вопрос решится…разговаривал
уже…», «(они) …ждут встречных решений…» и т.д.); в ходе заключительной встречи
сам направил Орешина В.К. за деньгами и фактически сам же потребовал от него
передать ему («…ну давай чё…», «…ну дай посмотрю чё там…»), после чего и
произошло задержание последнего.
При таких данных
следует признать правильными выводы суда о том, что в ходе встреч С*** Е.А.
оказывал активное воздействие на Орешина В.К., провоцируя его на совершение им
преступления, что выразилось в формировании убеждения, что Орешину В.К. грозит
опасность, и он (С***) занимается его проблемами и может их решить сам либо с
помощью иных лиц. Именно эти обстоятельства явились по сути единственными факторами,
побудившими Орешина В.К. передать свидетелю денежные средства в качестве
взятки.
Более того, исходя
из характера совершённых оперативным сотрудником С*** Е.А. действий,
выразившихся в сообщении надуманных, ничем не подкреплённых и, в этой связи,
заведомо ложных сведений об уголовном преследовании Орешина В.К. и существующей
возможности урегулирования данного вопроса этим же сотрудником
правоохранительного органа (то есть действуя вопреки определённым законом
задачам оперативно-розыскной деятельности и способам их реализации), Орешин
В.К. фактически был вынужден согласиться на передачу взятки.
В этой связи суд
правомерно расценил действия С*** Е.А. как носящие провокационный,
подстрекательский характер, направленные на искусственное создание условий к
совершению Орешиным В.К. действий по передаче взятки и на склонение последнего
к их выполнению, что в дальнейшем фактически и было реализовано.
Давая оценку
изложенным в предъявленном Офтаеву М.С. обвинении фактическим обстоятельствам,
суд по итогам всесторонней проверки и оценки представленных сторонами
доказательств пришёл к обоснованному выводу об их недоказанности, о чём в
приговоре дано в достаточной степени развёрнутое и аргументированное суждение.
При этом суд
правомерно исходил из того, что сам по себе факт доведения Офтаевым М.С. до
сведения С*** Е.А. о желании Орешина В.К. встретиться с ним с целью передачи
интересующей последнего информации не может охарактеризовать эти действия как
оказание содействия в передаче взятки.
Материалами дела не
подтверждено наличие у Офтаева М.С. осведомлённости о намерении Орешина В.К.
дать взятку С*** Е.А. – сам Офтаев М.С. на протяжении всего производства по
делу это отрицал, не следует это из показаний не только Орешина В.К., который
не посвящал его в существо разговоров с оперативным сотрудником, но и С***
Е.А., который лишь предполагал о наличии таковой осведомлённости Офтаева М.С.,
однако данные показания не могут быть приняты во внимание в силу пункта 2 части
2 статьи 75 УПК РФ о признании доказательств недопустимыми в случае, если они
основаны на предположении. Более того, в ходе встречи, в рамках которой Орешин
В.К. передал С*** Е.А. денежные средства, они разговаривали между собой
отдельно от Офтаева М.С., которого они попросили отойти.
Результаты
оперативно-розыскной деятельности также не содержат убедительных данных,
которые бы подтверждали версию стороны обвинения относительно обстоятельств
происшедшего, в том числе и субъективную сторону инкриминируемого Офтаеву М.С.
деяния.
Приходя к данному
выводу в отношении подсудимых, суд не оставил без внимания и те доказательства,
на которые обращено внимание авторами апелляционных представлений, однако
отмеченные ими доказательства не дают оснований полагать об ошибочности выводов
суда об оправдании подсудимых, поскольку оценка всем доказательствам была дана
в полном соответствии с установленными статьями 87 и 88 УПК РФ правилами.
В частности, суд
обоснованно признал неотносимым доказательством показания свидетеля И*** И.В.,
исходя из сообщённых им сведений о содержании услышанного им разговора между
подсудимыми, которые носили абстрактный и неконкретизированный характер, что, в
свою очередь, не позволяло отнести данные показания в качестве доказательства
при использовании подлежащих доказыванию обстоятельств, круг которых определён
статьёй 73 УПК РФ.
Не имеется оснований
усомниться в правильности оценки судом показаний свидетеля Т*** В.Ю., о которых
упоминается в апелляционном представлении, слышавшего от сидящих в кафе мужчин,
что за Орешиным В.К. установлено наблюдение, о чём он сообщил последнему.
Данное доказательство никоим образом не подвергает сомнению выводы суда о
совершённой в дальнейшем в отношении Орешина В.К. провокации.
Судебная коллегия не
может согласиться с приводимыми прокурором аргументами о недопустимости
заключения лингвистической экспертизы, приобщённой к материалам дела по
ходатайству стороны защиты и на которую имеется ссылка в приговоре.
Как следует из
содержания судебного решения, при обосновании вывода о провокационном характере
действий оперативного сотрудника суд исходил из совокупности доказательств, в
том числе и из представленных стороной обвинения (в частности, результатов
проведённых оперативно-розыскных мероприятий), анализ и оценка которых
позволили признать подстрекательство к даче Орешиным В.К. денежных средств в
качестве взятки. Вышеуказанное заключение эксперта лишь подтверждало выводы
суда, а не предопределяло их.
Каких-либо данных о
получении данного доказательства стороной защиты в нарушение требований закона
из материалов дела не усматривается, равно как и не приведено таковых
аргументов и самим прокурором. Оспаривание стороной обвинение данного
экспертного заключения по сути сводится с несогласием с изложенными в нём
выводами, которые, как указывалось выше, лишь подтверждали сформулированные на
основе имеющихся по делу доказательств (в том числе и результатов
оперативно-розыскной деятельности – то есть тех доказательств, на которые
опираются в своих суждениях авторы представлений) выводы суда о побуждении
оперативным сотрудником подсудимого к передаче денежных средств.
Суд первой
инстанции, вопреки доводам прокурора, правомерно удовлетворил ходатайство
стороны защиты о приобщении данного заключения к материалам дела, поскольку в
противном случае отказ в удовлетворении указанного ходатайства противоречил бы
регламентируемому статьёй 15 УПК РФ принципу состязательности сторон.
Высказанное
государственным обвинителем мнение о том, что данное исследование характерно
для психолого-лингвистического, а не лингвистического (как отражено в самом
заключении) никоим образом не влияет на существо содержащихся в нём выводов и
само по себе не может свидетельствовать о его нелегитимности.
В апелляционных
представлениях их авторами предлагается собственная оценка доказательствам,
исследованным в судебном заседании. Вместе с тем, вопреки приведённым стороной
обвинения доводам, суд пришёл к обоснованному выводу о необходимости оправдания
Орешина В.К. и Офтаева М.С.
В силу статьи 89 УПК
РФ в процессе доказывания запрещается использование результатов
оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям,
предъявляемым к доказательствам уголовно-процессуальным законом.
При этом по смыслу
закона, использование в качестве доказательств по уголовному делу результатов
оперативно-розыскных мероприятий возможно только в том случае, когда такие
мероприятия проведены для решения задач, указанных в статье 2 Федерального
закона от 12 августа 1995 года №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»,
при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных статьями 7 и 8
указанного Федерального закона, а полученные сведения представлены органам
предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены
путём производства соответствующих следственных или судебных действий.
В соответствии со
статьёй 7 Федерального закона от 12 августа 1995 года №144-ФЗ «Об
оперативно-розыскной деятельности» основаниями для проведения
оперативно-розыскных мероприятий являются сведения о признаках
подготавливаемого, совершаемого или совершённого противоправного деяния, а
также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет
достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.
Из содержания и смысла
приведённой нормы закона следует, что правовыми основаниями для проведения
оперативно-розыскных мероприятий могут являться только сведения о
подготавливаемом непосредственно самим объектом оперативной разработки
противоправном деянии или сведения об уже совершённом этим же лицом
преступлении.
В статье 5
названного Федерального закона содержится требование о недопустимости при
производстве оперативно-розыскных мероприятий склонять, побуждать в прямой или
косвенной форме разрабатываемого лица к совершению противоправных действий.
Эти требования
закона при проведении оперативно-розыскных мероприятий в отношении Орешина В.К.
и Офтаева М.С. не были выполнены.
Как установлено в
судебном заседании, оперативными сотрудниками правоохранительного органа в
отношении Орешина В.К. и Офтаева М.С. последовательно были проведены
оперативно-розыскные мероприятия «оперативный эксперимент» и «наблюдение», при
этом все мероприятия проводились по инициативе самих оперативных сотрудников
при отсутствии предусмотренных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной
деятельности» оснований.
При этом, как
неоднократно отмечал Конституционный Суд РФ в своих решениях (определения от 6
марта 2001 года №58-О, от 21 октября 2008 года №640-О-О, от 28 мая 2009 года
№641-О-О, от 27 января 2011 года №56-О-О), положения Федерального закона «Об
оперативно-розыскной деятельности», регламентирующие проведение
оперативно-розыскных мероприятий, должны применяться в системной связи с
положениями статьи 5 этого Закона, предусматривающей соблюдение прав и свобод
человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскной деятельности.
Между тем,
оперативно-розыскной орган не ограничился пассивным фиксированием
предполагаемой преступной деятельности Орешина В.К., а инициировал проведение
оперативно-розыскных мероприятий с участием С*** Е.А., хотя ничего не
предполагало, что деяние было бы совершено без его вмешательства, которое при
этом носило активный характер.
Согласно части 1
статьи 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ,
являются недопустимыми, которые в этой связи не имеют юридической силы и не
могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания
любого из обстоятельств, предусмотренных статьи 73 УПК РФ, ввиду того, что
проверочные мероприятия были проведены вопреки установленным статьёй 2
Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» требованиям,
определяющим задачи такой деятельности.
При таких
обстоятельствах с учётом названных положений закона суд правомерно признал недопустимыми
представленные стороной обвинения результаты оперативно-розыскной деятельности
в отношении Орешина В.К. и Офтаева М.С. Суждения суда в данной части являются
обоснованными и сформулированы с учётом надлежащей проверки и оценки
представленных сторонами доказательств в их совокупности в полном соответствии
с установленными статьями 87 и 88 УПК РФ правилами.
Помимо этого, суд
обоснованно усомнился в достоверности вытекающих из данных материалов показаний
свидетеля С*** Е.А. – непосредственного исполнителя оперативных мероприятий, в
силу их опровержения другими доказательствами по делу, свои выводы подробно
изложил в приговоре. Судебная коллегия не находит никаких оснований ставить
такие выводы под сомнение.
В судебном заседании
исследованы все существенные для решения по делу доказательства, представленные
сторонами, разрешены все заявленные ходатайства. Нарушений принципа
состязательности сторон, необоснованных отказов сторонам в исследовании
доказательств, которые могли иметь существенное значение для дела, нарушений
процессуальных прав участников, повлиявших или которые могли повлиять на
постановление законного и обоснованного приговора, по делу не допущено.
Таким образом, суд
дал оценку всем исследованным в ходе судебного разбирательства доказательствам,
представленным как стороной защиты, так и стороной обвинения, в том числе и
тем, на которые имеется ссылка в апелляционных представлениях, при этом указал
основания, по которым одни доказательства приняты, а другие отвергнуты. Такая
оценка произведена судом в соответствии с требованиями статей 87, 88 и 307 УПК
РФ, и тот факт, что данная оценка доказательств не совпадает с позицией стороны
обвинения, не свидетельствует о нарушении судом требований
уголовно-процессуального закона и не является основанием к отмене судебного
решения.
Вопреки содержащимся
в апелляционном представлении утверждениям, описательно-мотивировочная часть
оправдательного приговора отвечает требованиям, предусмотренным статьёй 305 УПК
РФ, а отсутствие в нём установленных судом обстоятельств не является основанием
к его отмене. При этом суд изложил существо предъявленного Орешину В.К. и
Офтаеву М.С. обвинения, привёл представленные сторонами доказательства и,
проанализировав их, пришёл к аргументированному выводу о неподтверждении
обвинения имеющимися доказательствами. Также суд указал основания оправдания
Орешина В.К. и Офтаева М.С., а также мотивы, по которым отвергает
доказательства, представленные стороной обвинения. В этой связи каких-либо
сомнений и неясностей, наличие которых могло бы поставить под сомнение принятое
решение, приговор не содержит.
Что касается
затронутого прокурором в апелляционном представлении вопроса об оправдании
Офтаева М.С. за отсутствием события преступления, что, по мнению представителя
стороны обвинения, является неправильным, исходя из никем не оспариваемого
факта знакомства Орешина В.К. и С*** Е.А. через Офтаева М.С., то с ним также
нельзя согласиться.
Объективной стороной
предусмотренного статьёй 291 УК РФ преступления является «дача взятки». По
смыслу статьи 33 УК РФ объективную сторону данного преступления выполняет
взяткодатель, а пособник помогает взяткодателю передать взятку. Следовательно,
если действия лица, передающего денежные средства или иные ценности
потенциальному взяткополучателю (либо лицу, выступающему в данной роли), не
были признаны в качестве уголовно-наказуемого деяния на основании судебного
решения, то в таком случае объективная сторона данного преступления
отсутствует.
Поскольку Орешин
В.К. был правомерно оправдан настоящим приговором суда по мотивам отсутствия в
его действиях состава преступления, то по делу отсутствуют как субъект данного
преступления (взяткодатель), так и его объективная сторона (дача взятки). В
этой связи, поскольку инкриминируемые Офтаеву М.С. действия были взаимосвязаны
с действиями Орешина В.К. и непосредственным образом вытекали из них, то с
учётом отсутствия в действиях Орешина В.К. состава преступления следует
признать правильным вывод суда об оправдании Офтаева М.С. за отсутствием события
преступления, поскольку он обвинялся в пособничестве в совершении иного
преступления, которое в итоге не было установлено по итогам судебного
разбирательства. Доказанность факта знакомства Орешина В.К. с С*** Е.А. через
Офтаева М.С., о чём упоминает прокурор, в данном случае не имеет правового
значения.
Указание в
резолютивной части приговора на оправдание Офтаева М.С. по части 5 статьи 33,
пункту «б» части 4 статьи 291 УПК РФ (то есть со ссылкой на
уголовно-процессуальный закон), на что обращено внимание прокурором, не
является основанием к отмене приговора, поскольку носит характер технической
описки и в целом не вносит какой-либо правовой неопределённости при исполнении
приговора. Во вводной части судебного решения указаны пункт, часть и статья
уголовного закона, по которой обвинялся Офтаев М.С., в его
описательно-мотивировочной части отражено существо предъявленного ему обвинения
и мотивы, по которым данное обвинение не нашло своего подтверждения, а в
резолютивной части приговора в обоснование оправдания Офтаева М.С. правомерно
руководствовался положениями пункта 1 части 2 статьи 302 УПК РФ,
предусматривающего постановление оправдательного приговора в случае
неустановления события преступления, то есть в данном случае части 5 статьи 33,
пункту «б» части 4 статьи 291 УК РФ.
Существенных
нарушений уголовно-процессуального закона, которые путём лишения или
ограничения гарантированных законом прав участников уголовного
судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путём
повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и
справедливого приговора по делу и влекущих его отмену либо же изменение, не
установлено.
Отмеченный автором
представления вопрос, связанный с отсутствием в приговоре решения относительно
имущества Орешина В.К., на которое в ходе предварительного следствия был
наложен арест, сам по себе не может служить основанием к отмене судебного
решения и подлежит разрешению в дальнейшем при его исполнении в рамках
установленной главой 47 УПК РФ процедуры.
На основании
изложенного, руководствуясь статьями 38913, 38920, 38928
и 38933 УПК РФ, судебная коллегия
О П Р Е Д Е Л И Л А:
приговор
Новоспасского районного суда Ульяновской области от 04 сентября 2017 года в
отношении Орешина Вячеслава Константиновича и Офтаева Михаила Сергеевича
оставить без изменения, а апелляционные представления – без удовлетворения.
Председательствующий
Судьи: